Вскарабкались мы с Серегой в двойке по центру северного ледника пика Молодежный (3А к.с., перв-д:  В. Неаронский, 1948 г.). Вымучив и пережив кое-что новое, о чем изложено будет в конце статьи. Сухой факт.

19-20 сентября 2015 года.

Оба Володи не дошли до вершины 350 метров по альпиниадному маршруту из-за столпотворения на ключе и своей неважной акклиматизации, при этом повстречав много знакомых и приятных лиц. Их же скосило далее внизу существенное недомогание. Факт.

Артем Ледяев зашел на макушку Молодежной вместе с альпиниадными храбрецами, коих в этот раз набралось знатно, судя по словам людей воочию видевших оных желающих взойти на пик. Факт.

Диана Казакова прогулялась соло в сторону «куриной грудки». Факт.

Неутомимая Юля тоже в соло сбежала полазать на пики Малыш, Дайвер и Титова. Сухой факт.

Весомое количество целеустремленного народу удачно заползло на вершину пика Молодежный по восточному гребню в 1б к.с., где организаторами выступило много наших опытных алма-атинских альпинистов и спасателей. Еще и бизнесом позанимались параллельно. Всех сходивших – с Горой!

Веселые развлечения или ключевые препятствия на пути к цели по 3А к.с.:

1. Мерзопакостная погода. Дело не в постоянной ограниченности окружающей видимости, где все тонет в одноцветном молоке, не в периодическом снегопаде, не в редких порывах стылого ветра. Это нормальные атрибуты типичного, «взрослого» альпинизма. Дьявол, да уже без них то и пресно порой.

Заноза в том, что утром погода была подозрительно теплой и первую треть восхождения весь встречавшийся на маршруте снег был достаточно раскисшим и мокрым, дабы промочить основательно все штаны до пояса и руки по локоть – области, имевшие непосредственный контакт с крутым рельефом. А после, в около 11 утра вдарил знатный такой мороз с тучевым фронтом, порывами ветра и периодическим снегопадом. Что там обледенело, что несколько раз немело и как нам это таки обошлось изложено в ниже последующем тексте.

Сухая же фактология – стянув еле как на разрываемой ветром вершине в 17:00 свои перчатки, оценили с Серегой, присвистнув, впервые в жизни наблюдаемую пугающую синеву моих рук и отдававших фиолетовым чернилом пятна, что красовались и до сих пор блекнут на четырех пальцах из десяти.

***

2. Ключевой участок вертикального ледового лба сразу над скальным островом. Не знаю, где там матерый альпинист Кирилл Белоцерковский нашел сносный участок в 85 градусов в своем соло-штурме, может по нему я и пролез собственно, но в наличии имелись следующие варианты: прямо по центру там сейчас метров 7-8 отрицательного льда, который далее еще более 20 метров лениво  и постепенно переходит от вертикального 90 к 75 градусам, где голый лед  таки начинает прерываться кое-каким снегом. В центре же этого лба зияет вертикальная трещина витиеватого льда. Довольно пошлая на вид.

По бокам сразу от лицевого лба начинаются какие-то волнообразные структуры топорщившегося льда, а у подножья начинает зиять… нет, не берг, но скорее натуральная ледовая пещера, темнеющая далее за изгибами своего нутра. Очень красиво. Было не до фотографий. Сам же склон, ведущий к этому ледяному языку, тоже ледовый в 40 градусов и местами прорезается скалами, что припорошены снегом. То есть – центральный язык ледника лежит на еще одном уровне льда. Внизу к этому моменту торчат каскады скал – срываться уже нельзя. Чуть правее и выше нашли-таки стабильно вертикальную стенку в 12-13 метров, которая главным для нас фактом переходила после своего вертикального участка сразу через метра 4 к той самой области некоего снега в 70, а далее и в 45-50 градусов средней крутизны маршрута. От основания до относительно спокойной зоны с появившимся снегом затрачены все четыре бура и ушла вся длина 25-метровой веревки. И да, веревка – есть третье препятствие.

3. Саботаж владельца статической веревки, который за вместо просимой мною 65-метровки, отоварил на аренду Сереге около 25-метровый огрызок. Ну а мой мужественный напарник, не особо разбираясь в веревках, принял на веру получаемый отрезок. Короче – недопонимание, кое я – дурень – узрел только на старте похода в субботнее утро, когда было уже поздно. Надо было перепроверить, ибо будучи ведущим – ответственность больше и на мне. В мозгу ярким неоном всплыла аксиома: хочешь сделать хорошо – сделай сам. Именно по этой причине на пике были в 5 вечера и за маршрут вкрутили и выкрутили больше 25 буров. Буры не на случай срыва, где его явная угроза была лишь на вертикали ключевого лба, основной маршрут с хорошими ледовыми инструментами идется отлично и уверенно, благо снега поверх ледника было достаточно для оказания дополнительной силы трения. Нет, стержни вкручивались на фактор схода лавины.

Получасовая полезная консультация Бориса Евгеньевича Дедешко ранее по телефону с его поучительным рассказом о двух околосмертельных восхождениях по этому же 3А маршруту в лоб, когда в обоих случаях их с напарником, а второй раз уже группой сносила именно лавина. В первый раз, зимой, еще тогда будучи третьеразрядником, он настаивал своему лидеру КМС вкручивать станции страховки, на что тот «отбрехался». Результат – Борис пришел в сознание только в больнице, а стоящий рядом доктор осматривал и «подначивал» его, уточняя какие отмороженные конечности надобно бы отрезать. Каким-то роковым чудом он с напарником пролетел в лавине как на подушке через пройденный участок ледника и, главное, через выпирающий скальный остров по центру, о который их должно было размазать. Видимо зимнее количество снега сыграло «спасительным» фактором.

Второй же раз он снова шел ведомым с тем же самым лидером (хохма), но еще и с четырьмя людьми в группе. И была уже не зима. В этот раз уже жестко настоял на организации попеременной страховки, о которой лидер снова ранее выразил отказ. Вуаля – снова сходит весомая подрезанная лавина, и они вшестером повисают на спасительной веревке. Занавес… .Вот такие пироги с котятами. Дедешко – спаситель себя и еще пятерых двуногих. Рядовой, блин, случай в горах. Вообще вся история заслуживает отдельного рассказа – уж больно она поучительна, полна нерва и… забавна.

Напутствие Бориса Дедешко с акцентом на главном – не на вертикальном ледовом лбе, не на поле широких бергшрундов в последней трети маршрута. «Опасайся схода лавины, ибо хоть и сентябрь, снега нынче присыпало достаточно». Как в воду глядел – так и оказалось. Были места, где его наличествовало больше метра, хотя где-то и пяти сантиметров не было. Но, спасибо фатуму, ни один аваланч мы таки не спустили – видимо температурные «танцы» стабилизировали снег поверх льда. Он был разным – трехслойным, двухслойным и просто свежий рыхляк поверх льда. Серега после постоянно подмечал, что уже можно тут во всю катать с Молодежки, в том числе и по «куриной грудке». Лед тоже отличался. Вердикт – опыта хапнули мы знатно по итогу.

***

Далее разумным будет не читать, ибо степень богохульства написанного находится на границе с отметкой «зашкаливает»…

Проникновение в горы – как своеобразное причастие, но без наличия религиозной мишуры.

Каждый существенный бросок в горы, в эту смертоносную среду иноземных панорам – это встреча и сакральное обучение у немого, бесполого и обезличенного сенсея, чья мудрость и «интеллект» выходят за рамки человеческих категорий. Нужно лишь просто смотреть и видеть, слушать и при этом слышать. Как контакт с, ёлы-палы, пресловутым богом. Где горы есть и будут ярким проявлением незыблемой вселенной. Абсолюта.

Книги, женщины, работа, нейробиология, природа, театр и кино, наука, парашют, фрукты и овощи, гимнастика, теннис, музыка, велосипед, медитация на смерть, пейнтбол, баня, интернет – привычная  монотонность традиционных раздражителей. Сладких раздражителей, запускающих святую химию счастья. С самоуверенной претензией на наделение жизни великим смыслом.

Горы… . Горы. Скально-ледовые колоссы, скальпелями вскрывающие полотно безмерного неба. Тонны и тонны густого океана кристально-белого снега, разнообразие структур которого бессчетно. Мертвая хватка подавляющего волю космического холода и радиоактивный ливень ультрафиолетового сияния, чей крест – быть пеклом в мире льда. Оглушительное могущество ураганного ветра, рев которого испепеляет любую степень глупого самомнения. Утробный рокот стылых ледников, крутых, безжизненных, дьявольски грозных и испещренных черными безднами уходящих во мрак трещин. Удушающая разреженность колкого и отрезвляющего воздуха. Ожившая сказка потерявшихся во времени широких долин и дикая фактура крутых ущелий, разрываемых грохотом несущегося гранита. Абсолютная вечность ночного неба, пульсирующего мириадами безумно далеких солнц.

И одинокий, божественно прекрасный, живой, высокогорный цветок, тянущийся своим трепещущим бутоном из совершенно мертвой и холодной осыпи гранитных скал на 4000 метров. В окружении льдов, снегов и черствых камней, где немыслимо само понятие живого, где местность несет на  себе след черного дыхания космоса, горит эта невероятная искра жизни.

Эдельвейс. Ты смотришь на этот бело-желтый эукариот, окруженный мертвым царством, и тебя не покидает стойкое ощущение, что в видимой тобой картине зиждиться тайна мироздания, что не написанная ни в одной из существующих книг…

Смерть в каждом камне, в каждом отвесном обрыве на десятки, сотни и тысячи метров, в каждом снежном наносе, в каждом знамении будущей, разнузданной непогоды. Везде в поле зрения властвуют бесстрастные свидетельства, что время твое сочтено. Осознай это, проживи полностью и позволь пропустить через себя, приняв, не замазывая правду розовой ватой самообмана – и на пепелище прошедшего у тебя оставшегося откроется второе дыхание, за спиной ты вдруг почувствуешь еле уловимое свидетельство крыльев.

Или как вытесано на надгробии юного поэта Джона Китса по его же воли, умершего еще в двадцать пять лет, и в словах которого пульсирует крохотная истина человеческого существования: «Здесь покоится тот, чье имя написано на воде»…

***

В субботу, пока шли на места к Т-1 под диспозицию палаток у северного склона желанной цели, валил развесистыми хлопьями снег. По количеству его было не шибко много, но его постоянство было вне сомнений. Монотонно и размеренно покрывал он все в округе. Так до самой ночи и падал, иногда затухая. Встали мы, толком не выспавшись, в пять утра с осадком отвратительных сновидений у обоих, и потопали с  Серегой, обвешавшись всем необходимым в 6:30 от палаток в сторону грозно маячившего крутого ледника. Остальной народ  чуть ранее разошелся по своим целевым маршрутам. Погода – хреновая. Еще вечером прошлого дня сошлись оба, что в случае неважного расклада по погоде – не полезем по центральной стене ледника с его опасностями. Уйдем куда-нибудь в сторону простой «куриной грудки». В результате – погода плохая и мы все равно вдруг тропим в сторону постепенно проглядывающегося сквозь мглу массива бездушного льда. Под ритм гулких ударов ускоряющегося сердцебиения.

Сразу выйдя на основную часть ледника до ледового лба, связались, ощетинились кошками и пошли отрабатывать далее весь маршрут с попеременной страховкой – я лезу лидером в полном вооружении, Серега страхует меня снизу через восьмерку. Как же я мечтал о “корзинке” за вместо этой груши, когда статика далее обледенела. Выйдя на всю длину веревки, я делаю станцию, вкручивая бур, даю отмашку, он выкручивает у себя нижний ледобур и ползет ко мне на зажиме. При высокой опасности я устанавливаю еще и промежуточный стержень страховочной станции. После половины маршрута из-за обледенелости статики напарник мой в виду проскальзывания жумара достал свой ледоруб и начал пропахивать ледник до меня впереди, больше полагаясь уже на него. Все делал правильно, немногословно и внимательно, а наши общие маленькие косяки исключаются с будущей практикой до идеального автоматизма, если останемся живы.

Ледовый вертикальный лоб состоит из некоего гибрида глетчерного и бутылочного льдов. Сам бетонный, литой и твердый, но может отломиться весомым цельным куском в точке твоего «вгрызания» и ты с замиранием сердца повиснешь на оставшихся трех или двух точках опоры. Было страшно. Срыв был серьезно чреват даже минимумом своих последствий, а я еще умудрился чуть затупить клювы ледовых инструментов минутами ранее об засыпанные снегом камни между основным ледовым склоном.

Первая половина маршрута была полна настоящего спортивного удовольствия от процесса, в том числе и та отвесная адреналиново-заряженная часть лба. Работа, танец на льду, работа, гимнастика на снежном склоне. 300 метров отработано. Вторая половина маршрута как то сразу начала включать в себя увеличивающуюся степень мучения. Последние 150 метров вообще стали экзистенциальным страданием. И все в атмосфере постоянного нервного напряжения от возможности схода лавины.

Вдарил лютый холод и штаны стали ледяными доспехами у нас обоих. Нижняя часть тела продрогла стылостью до самых костей. Единственно только – я измучил свои кисти рук гораздо серьезней чем Серега из-за постоянного контакта с холодным слоем снега в процессе прокладывания маршрута ледовыми инструментами и чисткой площадок под станции страховки. В большинстве мест лежал слой недавно выпавшего чуть рыхлого снега, далее уровень утрамбовавшегося снега в виде относительно мягкого фирна, потом смесь рассыпчатого слабого грязного льда, смешанного с кучей мелкозернистых камней и только потом – более-менее монолитный лед основного глетчера.

Еще не прошли полпути маршрута, а перчатки в трех местах знатно порвались и были абсолютными мокрыми, что хоть стакан воды выжимай. Так вначале и выжимал почти. За восхождение раз пять руки немели до фактического онемения, постоянно покалывали, пока полностью не вырубились за 150 метров до макушки. Каждый раз перед вкручиванием бура и периодически по ходу маршрута бил кисти друг об друга, сжимал через силу пальцы. Запасные перчатки не одевал, осознавая, что они тоже быстро промокнут, экономя их после конечного восхождения, на спуск.

Холод подарил новую сложность на маршруте.  Мало того, что все, включая ворох шнурков, веревок, петель и строп отказывался служить и развязываться, задубев, а муфты карабинов еле шли, так и буры после одного использования, сохранив у себя в полости лед, очень, до ругательств тяжко закручивались по новой из-за того, что лед этот примораживался внутри и вообще не выходил. Чуть прокрутишь, и приходится отчищать зубы головки ледорубом, и так раза 4-5 в среднем, прежде чем бур с сопротивлением таки вопьется в лед. Специального экстрактора не было. Да и вообще первый раз сталкиваюсь с подобным самолично – нигде ранее не читал и не слышал о подобной проблеме при низких температурах. Холод был такой, что замки не открывались на рюкзаке и верхней одежде, которая к слову единственная не сплоховала и знатно грела свою область. Хотя она ведь и не контактировала со снегом.

За 200 метров до вершины мы вымотались возней со страховкой и задубели от морозного воздуха. Меня уже вовсю штормило неконтролимой дрожью, я и не помню, когда в жизни так последний раз продрог. Серега, подходя к мой закрепленной станции, с тревогой подметил, как я замерз, содрогаясь тремором. Далее была зона широких и чертовски глубоких бергов, которую мы пролавировали, нежно танцуя по встречавшимся кое-где одиноким и тонким мостам.

И вот он главный опыт, доселе не пережитый мною на собственной шкуре. Я за 100 метров до вершины подметил то «знатное», что порой встречал в литературе с описанием воздействия холода на разум человека. Постепенно, но довольно скоро мороз, поглотивший все мое дрожащее тело и доселе мучивший меня до скребущихся в тисках зубов, вдруг отошел на задний план, стал фоновым недомоганием. И мою волю, желание идти дальше, делать что-то, чтобы избавить, наконец, себя от напряжения опасности, криогенной  экзекуции, траты физических сил и преодоления хорошего альпинистского маршрута, мою основную мотивацию кто-то подавил и далее деспотично притупляет все сознание.  Она, мотивация, кончилась не в следствии телесного истощения – физическая форма была отменная, не от того, что ее что-то заблокировало, нет, она словно была высосана, незаметно, и оставила после себя ощущение, что все очень даже хорошо и так должно быть. Расслабься. Тревоги не чувствовалось – это и было самое опасное. В эти последние метры вдруг стало легче, вся реальность чуть отодвинулась на второй ряд. Однако спасительный интеллект, помня еще многое, не позволял поддаваться лживым ощущениям и заставлял продолжать карабкаться дальше.

Ну а предвершинный перегиб ободрил хорошенько и заставил протрезветь яркой искрой тупого, абсолютного и искреннего как смех младенца счастья. Последний широкий берг на пути, но мы видим за завесой облачности и снегопада знакомое вершинное нагромождение камней и красный ларец для записок. Ветер, дующий с юго-запада заставляет спрятаться за камнями и облака, словно по  отрепетированной команде, вдруг на пару минут разбегаются, высвобождая впервые за весь день солнечный лик и даруемое им легкое тепло. Ветер продолжает выть. Фотографируемся, собирая в рюкзак все уже не нужное железо. Руки отдают синевой. Сорвав зацементированные перчатки, становится легче. Через минут десять все небо закрывает, сереет и начинается настоящая метель с обильным снегопадом. Наконец впервые за последние десять с половиной часов мы идем вниз.

Серега говорит, что это самое серьезное и трудное восхождение в его альпинисткой «карьере» в виду факторов жестокой, морозной погоды, короткой веревки и продолжительности технического, опасного маршрута. Его восхождение на пик Талгар рядом не стояло. Я почти соглашаюсь с ним, понимая, что объективно он прав, но субъективно однажды кое-что из-за собственной юности, глупости и физической неготовности воспринималось еще сложнее.

Гора пустила и отпустила.

Меня ж, как ни странно переполняет в первых шагах вниз через вьюгу, сейчас в этом шестом часу вечера  на макушке 4147-метровой вершины, где я и ночевал с Серегой и заползал в соло однажды, переполняет простое и всепоглощающее чувство. Я абсолютно, незамутнено, безгранично счастлив. Мое тело продрогло и стонет, я еле чувствую пальцы рук, физически все еще напряжен, икроножные мышцы забились, но хорошая физическая форма держит эту горсть тонуса еще внутри.

Ведома мне и причина этого тотального счастья. Я просто – еще живой, я вдыхаю ледяной воздух и вижу, как облачко густого пара вырывается изо рта, слышу, как сердце бьет свой ускоренный мощный ритм и осознаю как само собой разумеющееся, словно всегда знал, что ядро человеческой жизни и ее суть – есть всего лишь эти вдох и выдох. Вдох и выдох. И нет большее ничего. Ничего.

Мой волевой напарник захвачен аналогичной эмоцией. Серега даже огорошивает меня широчайшей улыбкой.

Одолеваем я радостью, что вместе со своим побратимом на пару спланировали, подготовились и осуществили солидное, спортивное, мужское действо. Отодвинули границы своих возможностей, проверив себя на прочность. Осознал снова, сколь мощными ребятами являются альпинисты-мастера спорта, и сколь многого мы еще не умеем.

Наконец счастлив, что весь путь к Голгофе и полный сопутствующий спектр эмоционального и интеллектуального опыта со мной в очередной раз полностью разделил Серега.

Спуск в лагерь, приход в себя и согрев тела. Впервые извергается чудовищная судорога у обоих в ногах, далее оживление острой болью кистей рук, муторное собирание рюкзака и медитативный спуск под сенью отчистившегося неба и сверкающих звезд в обжигающем морозном воздухе – в итоге мы оказываемся на платине Мынжилков в полпервого ночи. Город светится, и, телясь, шатаясь прозрачными телами, почти засыпая, мы к двум часам подбредаем тщедушными силуэтами к машине, где нас терпеливо ждут уставшие и верные Володя с Юлей.

Пару дней горной жизни подошли к своему завершению.

P.S.: Юрсену – благодарность за статику. Дэну – спасибо за 2 бура и 1 ледоруб Petzl Summit.

Искренне традиционное пожелание влюбленным в горы и уже находящимся на пути к данной зависимости – адреналинового безмолвия Вам и постоянной оголенности вкуса к жизни.

***

Снаряжение, взятое на маршрут:

• 11 мм статическая веревка Tendon- 25 метра;
• 20 см ледобур Petzl – 4 штуки;
• карабины Limpopo и Red Fox алюминиевые с муфтой – 10 штук;
• ледовый инструмент Singing Rock Bandit – 2 штуки;
• ледоруб с темляком Petzl Summit – 2 штуки;
• самостраховка для ледовых инструментов – 2 штуки;
• кошки альпинистские твердые Petzl Sarken llf – 1 пара;
• кошки альпинистские полу-твердые Petzl Sarken ll – 1 пара;
• жумар Petzl Ascension – 2 штуки;
• восьмерка Red Fox – 2 штуки;
• петля из стропы (о.5 и 1 метр) – 2 штуки;
• ус самостраховки из куска 12 мм веревки – 2 штуки;
• 4 мм репшнур для самовыкрута – 4 метра;
• 20 мм стропа для самовыкрута – 4 метра;
• обвязка Petzl Corax – 2 штуки;
• каска альпинистская (Kask и Petzl) – 2 штуки;
• фонарь Petzl Tikka Plus – 2 штуки

Технические детали маршрута – в вышеизложенном тексте отчета.

пик Погребецкого 4231 м

пик М.Маметовой 4194 м

пик Амангельды 4000 м

пик 28 Героев-Панфиловцев 4120

пик Учитель 4045 м

траверс пиков Абая 4010 м и Хрищатого 3970 м

пик Титова 3871 м